Сегодня мир сжат до экрана. Информация бьёт водопадом, но мы всё так же ищем паттерны — теперь в квантовой пене и сплетении нейронных сетей. Физика становится магией: время течёт волнами, частицы — призраки вероятностей, а пространство гнётся, как ветка под ветром.
Мои скульптуры — точки схлопывания волн вероятностей, где
наука переплетается с интуицией, а камень и металл рассказывают притчи о том, как атомы слагаются в смыслы.
Ловлю озарения — вспышки на стыке логики и сновидений — и придаю им форму, чтобы: — задать вопрос, который звенит тишиной; - пробудить в зрителе чувство ритма, что вёл руку первобытного художника, высекавшего спирали на стенах пещер.
Здесь нет ответов. Только диалог с вечностью, отлитый в мгновение.
Сегодня мир сжат до экрана. Информация бьёт водопадом, но мы всё так же ищем паттерны — теперь в квантовой пене и сплетении нейронных сетей. Физика становится магией: время течёт волнами, частицы — призраки вероятностей, а пространство гнётся, как ветка под ветром.
Мои скульптуры — точки схлопывания волн вероятностей, где
наука переплетается с интуицией, а камень и металл рассказывают притчи о том, как атомы слагаются в смыслы.
Ловлю озарения — вспышки на стыке логики и сновидений — и придаю им форму, чтобы: — задать вопрос, который звенит тишиной; - пробудить в зрителе чувство ритма, что вёл руку первобытного художника, высекавшего спирали на стенах пещер.
Здесь нет ответов. Только диалог с вечностью, отлитый в мгновение.
В каждой линии — память о том, как человек каменного века измерял бесконечность охрой на стене. Сегодня мир сжат до экрана. Информация бьёт водопадом, но мы всё так же ищем паттерны — теперь в квантовой пене и сплетении нейронных сетей. Физика становится магией: время течёт волнами, частицы — призраки вероятностей, а пространство гнётся, как ветка под ветром.
Мои скульптуры — точки схлопывания волн вероятностей, где
наука переплетается с интуицией, а камень и металл рассказывают притчи о том, как атомы слагаются в смыслы.
Ловлю озарения — вспышки на стыке логики и сновидений — и придаю им форму, чтобы: — задать вопрос, который звенит тишиной; - пробудить в зрителе чувство ритма, что вёл руку первобытного художника, высекавшего спирали на стенах пещер.
Здесь нет ответов. Только диалог с вечностью, отлитый в мгновение.
